Профессор социологии Софи Уотсон изучает ограничения в принятии и признании различий в обществе. Каждый, кто знаком со студиями публичной сферы или работает с темой публичных пространств, понимает, что в формировании публичного пространства взаимодействие людей с разным бэкграундом играет определяющую роль. Для Уотсон, пространство ― это результат социального взаимодействия, то есть, место случайной встречи непохожих друг на друга людей, чья культурная и социальная неоднородность создают потенциал для конфликта. Такой конфликтный потенциал может приводить к взрыву пространства и общности или, наоборот, к сборке и развитию. В книге «Городские публичные пространства: (раз)очарования городских встреч» на примере периферийных пространств – например, детских площадок, дворов, где можно легко наблюдать, как люди встречаются и как развиваются их отношения, – Уотсон объясняет, как случайные встречи перекраивают границы публичного и приватного.

По аналогии с теорией речевых актов Уотсон предлагает считать социальное различие перформативом (высказыванием, эквивалентным действию). Уотсон использует перформативность для изучения идентичности и различий города ― возрастных групп, гендера, расы, этничности. Класс, этнос или возраст не характеризуют человека, а определяют его ролевую модель в публичном пространстве. Перформативные акты призваны создать или отстоять собственную реальность, а пространство как производная этой борьбы формируется вследствие многократных и неизбежных столкновений.

Большинство работ по социологии публичного пространства написаны под влиянием философии Ханны Арендт, Юргена Хабермаса, Джейн Джейкобс и Айрис Янг. По мнению Уотсон, их подход заключается в «оптимистическом» прочтении того, как города становятся местом встречи незнакомцев. Оптимистическое прочтение означает, что города рассматриваются как идеальный тип публичного пространства – особой культурной зоны, где возможно соприсутствие социальных различий: то есть, разные люди встречаются и взаимодействуют в общем пространстве. Современные города, по мнению Уотсон, не соответствуют этому стереотипному описанию. Опираясь на теорию повседневности Де Серто, Уотсон рассматривает публичные пространства как места потенциальности, то есть, предполагая, например что «… обычная прогулка по городу может перерасти в сопротивление капиталистической рациональности», – поясняет она.

Слово «encounter» в названии книги использовано в двух значениях: как неожиданная встреча и столкновение (схватка, стычка). Временность, пространственность и социальность пересекаются и образуют пространство, которое одни находят очаровательным, а другие – разочаровывающим. Это происходит, потому что восприятие пространства меняется в зависимости от времени суток, социального и культурного контекстов.

В случаях, когда «encounter» использовано в значении «неожиданная встреча», Уотсон рассказывает о правилах, регулирующих положение тела в общественных местах. Тело и характер распоряжения телом в пространстве (выбор публичного и приватного тела) зависят от положения индивида в социальной структуре, принадлежности к той или иной группе (или отрицанием этой принадлежности). Граница между социальными статусами и разными режимами использования тела зависит от контекста, который диктует, какой режим тела будет включен – что будет показано на людях и что скрыто.

В тех случаях, где слово «encounter» использовано в значении «стычка», Уотсон рассказывает, что в поведении чужака (другого) вызывает враждебность. «Сопротивление различиям в других вызвано отвращением к их неприемлемому (по нашему мнению) поведению. Неприемлемому часто потому, что это поведение характерно для частной сферы, но “проигрывается"в публичной, что вызывает и узаконивает враждебность», – поясняет Уотсон. Консервативное представление о «надлежащем» публичном поведении способствует маргинализации тех, кто ведет себя иначе. Этот конфликт провоцирует антагонистические городские столкновения между теми, кто соответствует эталону и теми, кто нет. Столкновения могут происходить на расовой или этнической почве, между разными возрастными или гендерными группами, на основании различающейся сексуальной ориентации.

“City publics"позволяет переосмыслить последние тридцать лет неолиберализма в Британии и разобраться в том, как построить демократичное публичное пространство, которое не было бы основано на исключении тех, кто отличается от большинства. В условиях, когда «белые пытаются оставить города на тех, кого они эксплуатируют», ключевой задачей своей работы Уотсон видит в том, чтобы понять, как сделать города пространствами различий, где терпимость не означает автоматического права большинства на навязывание унифицированной идентичности группам меньшинства. Следуя идее Левинаса о том, что разумное человеческое существо может быть определено его неравнодушием к другому*, демократичное пространство Уотсон понимает не просто как пространство свободы для самого себя, а свободы от себя, от собственного эгоизма. Для того чтобы осознать сопротивление различиям других, необходимо признать “инаковость"в нас самих и требовать от другого уважать нашу собственную «чужесть», как мы уважаем его. Различие для Уотсон является неотъемлемой частью постмодерного «я», которое никогда не бывает цельным и завершенным. Напротив, всегда фрагментарным, незаконченным.

Страх и враждебность к другому ― это продукт шокирующих столкновений с непохожими на нас людьми. Поэтому многие предпочитают проживать в мире гомогенной социальности. Однако такое комфортное проживание не даёт увидеть несовершенство мира. Задача городского критика в таком случае состоит не в том, чтобы противостоять этой гомосоциальности или утверждать, что города и их общественные места не являются местами риска, но пытаться деконструировать дискурс опасности, подпитывающий страх этнического, феминистского или классового террора у среднего и правящего классов. Каждый раз, когда мы говорим о необходимости инклюзии и толерантности, возникает вопрос: кто эти «мы»? Кто и почему эту толерантность совершает? Уотсон указывает на последствия гуманистических интенций политиков, архитекторов и ученых, «в которых воплощаются те самые различия, агонистические, текучие и случайные». Так, вместо того чтобы проектировать городское пространство безопасным для пожилых людей, мы должны минимизировать страх улицы в собственных глазах. Аналогично, родители должны осознать, что их чрезвычайная забота ограничивает свободу их детей в передвижении в общественных местах без присмотра взрослого. Боязнь перемен, а также хроническая непредсказуемость жизни мобилизует ресентимент, препятствующий новым способам сожительства в мире разнообразных других. Подобным образом под предлогом создания более безопасной среды, различные институты государства используют дискурс риска для легализации вмешательств в публичное пространство, что чревато полной потерей потенциала социальности в городе.

Крах традиционных социальных институтов, необеспеченность работой для многих неквалифицированных работников и стремление рынков к гибкости оставили многих людей в ненадежном положении. Можем ли мы восстановить уважение к различиям других в таких условиях? Люди должны чувствовать себя уважаемыми, если они должны уважать других. Центральное место в этике уважения таким образом занимает проблема исключения и бедности, которая, по мнению Уотсон, может быть решена путём справедливого перераспределения ресурсов. Могущественные и богатые должны продемонстрировать уважение к бессильным и малоимущим. Публичные пространства имеют важное значение для такой политики различий. «Важность публичного пространства для встречи с другими или даже для встречи с другим «я» внутри нас самих, означает признание того, что пространства различий, физические или символические, едва видимые места столь же важны, как монументальные, хорошо продуманные и формальные общественные арены города, столь популярные у городских дизайнеров, планировщиков и политиков».

Таким образом, наше отношение к различиям Уостон описывает по принципу «стимул - реакция». Мы действуем так, как поступали в прошлом. Но свободен ли тот, кто действует по программе? Разумеется, нет – считает Уотсон. Поэтому книга поднимает важную тему свободы в гомосоциальном состоянии. Выход из этого состояния возможен благодаря городским встречам с чужим. Частые встречи с чужим дают выход из запрограммированного сценария. Но социальный порядок защищает себя от нарушений, ставя блокировки в виде стереотипов и предрассудков. Чтобы преодолеть эти блоки, необходимо совершить огромное внутреннее усилие. Накопленное (раз)очарование, радость или боль от неожиданной встречи с другим помогает совершать это усилие.

Идеи Уотсон о политике различий – которая требует вовлечения не только традиционных для левого дискурса понятий солидарности, равенства и справедливости, но и воображения и эмоций – могут показаться риторической игрой. Сложно поверить в то, что демократичные публичные пространства, обеспечивающие уважение к другим в их различиях (например, расовых, этнических, гендерных, классовых), существуют где-либо кроме воображения социологов-моралистов (например, Ричарда Сеннета или Саскии Сассен). Чтобы различия не использовались как упражнение во власти, должна существовать возможность их «перерисовки», большей гибкости, позволяющей диалогу состояться. И здесь мы возвращаемся к тому, с чего Уотсон начинает свою книгу - с понятия идеала. В данному случае место идеала занимает публичное пространство. Мы оказались в ловушке. Идеал - это необходимый элемент сравнения. Разочарование возникает от того, что мы сравниваем то, что должно быть, с тем, что мы видим в наших городах. Накопленное разочарование помогает выйти за рамки собственной идентичности.

Книга Уотсон – это напоминание о непредсказуемости городской жизни, социологическое осмысление потенциала встречи и призыв выйти на новый уровень.

--
* Больше об этом в рецензии Анны Ямпольской на работу Эммануэля Левинаса. “Время и Другой. Гуманизм другого человека".