Село без водки

Неумеренное потребление алкоголя и связанные с этим социальные проблемы много столетий обсуждаются на кухнях и в высоких кабинетах. Время от времени принимаются решения запретить алкоголь – в сообществах, определенных стратах или целых странах. Некоторые широко известные примеры – вроде сухого закона в США в 1920–1932 годах, в Российской Империи, позже в советской России в 1918–1923 годах, а также антиалкогольная кампания в СССР в 1985–1990 годах – оставили противоречивые впечатления об эффективности подобных мер. 

Но есть и другой опыт: общественные группы, объединяющие людей, которые отказываются от употребления алкоголя по моральным убеждениям. Общества трезвости существовали во многих странах с XIX века. Иногда они инициировали запрет на продажу алкоголя, иногда ограничивались антиалкогольной пропагандой. 

 

Примеры подобного коллективного выбора есть и в современной России. Социологи из группы ЦИРКОН изучили опыт трех населенных пунктов, где фактически действует сухой закон. В двух из трех случаев он был введен сознательно, решением жителей. 

Конечно, в России больше, чем три места, где продажа алкоголя находится под формальными и неформальными ограничениями и запретами. Понятно, что к таким территориям относятся мусульманские регионы и местности, где сильны позиции радикального ислама (в частности, некоторые сельские территории Дагестана и других республик Северного Кавказа). Но исследователи группы ЦИРКОН решили отказаться от изучения тех случаев, где отказ от алкоголя диктуется прямыми предписаниями религии. Также из исследования были исключены экопоселения и иные места проживания общин единомышленников, решивших организовывать жизнь в соответствии с общими ценностями, которые подразумевают в том числе отказ от алкоголя. Изучались именно «обычные» населенные пункты, где жители сумели добиться соблюдения на своей территории разных вариантов сухого закона.

Наиболее специфическим выглядит пример Дубровки, где жители не принимали решения об отказе от алкоголя и не вводили неформальных запретов на его употребление, – трезвый образ жизни в селе сложился фактически стихийно. Сейчас в сельском магазине не продаются алкоголь и сигареты, однако не из-за введенного запрета или неформального давления, а просто потому, что эти товары не пользуются спросом (по крайней мере, в этом уверяли исследователей местные жители и предприниматели). По словам самих жителей Дубровки, пьющими в их селе можно назвать лишь одного-двух человек. 

Сами респонденты говорят о необычной культурно-демографической причине. Значительная часть жителей села являются потомками или родственниками одной многодетной семьи, поселившейся в Дубровке еще до войны. В семье не было принято пить и курить, и родители сумели привить здоровые привычки детям (в семье их было 14), а те, в свою очередь, своим многочисленным потомкам. Фактор семейных традиций оказался важным еще и потому, что в 1950-е годы село было признано неперспективным и многие прежние  жители Дубровки переехали жить в другие села и города, а многодетная семья осталась на месте. В 80-е годы, когда село стало развиваться более динамично, его костяк составили именно потомки этой многодетной семьи, и их трезвый образ жизни был перенят другими жителями.

Характер закрепления в Дубровке необъявленного сухого закона в чем-то похож на появление и поддержание новой родовой традиции. В этом смысле ситуацию можно считать уникальной. 

Примеры Бясь-Кюёля и Боочи отличаются от Дубровки прежде всего тем, что в этих селах отказ от продажи алкоголя стал коллективным решением жителей села. Однако оформление и поддержание этого решения заметно различаются, что влияет в том числе и на фактическую строгость введенного запрета.

Различается и расположение сёл. Боочи находится рядом с Чуйским трактом, примерно в 30 километрах от райцентра Онгудай. Районный же центр Бердигестях расположен в 110 километрах от Бясь-Кюёля, а снабжение села происходит по зимнику (постоянную дорогу ещё строят). Такая изоляция якутского села оказывается дополнительным фактором, влияющим на возможность контроля ситуации с потреблением алкоголя. Впрочем, обычно тот же фактор способствует усугублению проблемы алкоголизма.

В 1974 году в селе началась кампания местного объединения женщин (женсовета) против пьянства, которую поддержала администрация. Позже в селе было несколько волн распространения массового пьянства и попыток справится с проблемой силами администрации, женских и других общественных организаций. В частности, с началом антиалкогольной кампании здесь полностью прекратилась продажа водки, однако уже в начале 90-х ограничения были сняты, и конец 90-х – начало нулевых интервьюеры ЦИРКОН описывают как время распространения пьянства и связанных с ним социальных проблем: попрошайничества, конфликтных ситуаций, ранних смертей от несчастных случаев и т. д. 

И снова женщины села, объединившись с другими общественными организациям (с советом ветеранов, а также со школьными учителями и администрацией), начали самостоятельную антиалкогольную кампанию. Ее результатом после многолетней агитации (проводившейся в том числе на родительских собраниях, а также на специальных советах старейшин) стал сельский сход, который в 2009 году постановил запретить продажу алкоголя. Следует отметить, что сход для принятия подобного решения до того проводился дважды: в 2006 и 2007  годах, однако первый раз не удалось собрать кворума, а во втором случае сход сорвали провокаторы из числа активно выпивающих жителей.

Административная поддержка оказывалась через организацию специальных курсов по проведению антиалкогольной агитации, снабжение местных жителей методическими материалами. Сильно повлияла на ситуацию организация «Трезвая Якутия», руководитель которой Матвей Лыткин в 2015 году возглавил специальный орган республиканского правительства Госалкогольконтроль. На селе были организованы курсы скандинавской ходьбы – как вариант проведения досуга для бросающих пить. Со стороны властей выделяются также поощрительные денежные премии для тех, кто готов отмечать свадьбы и юбилеи без алкоголя.

И всё же меры поддержки властей лишь облегчают, но не заменяют низовую работу, организацию досуга на месте. От низовых активистов зависит и наблюдение за нарушениями сухого закона. Как сообщали интервьюеры группы ЦИРКОН, в селе действует несколько незаконных точек – частных домов, где осуществляется продажа алкоголя. Периодически такие точки выявляются, а организаторы штрафуются за торговлю без лицензии, впрочем, сумма штрафа относительно невелика (1500 рублей), а вот социальное давление маргинализирует эту практику и оказывается более действенной мерой.

Женщины играли важную роль в антиалкогольной кампании села Бясь-Кюёль. Но еще сильнее их влияние – в поддержании сухого закона в алтайском селе Боочи. В отличие от Якутии, алтайское село не получает поддержки властей, помимо морального одобрения.

Тем не менее в Боочи, а также в соседнем селе Кулада алкоголь не продают, причем такой порядок с незначительными перерывами поддерживается с середины 1980-х годов. Именно тогда, в условиях общесоюзной антиалкогольной кампании, на сельском сходе приняли решение запретить торговлю алкоголем. С тех пор не было никаких формальных подтверждений данного решения, оно продолжает действовать в Боочи и Куладе по своеобразному общественному договору. Важно отметить, что по данным проведенных группой ЦИРКОН интервью с местными жителями, село не было особенно пьющим и до введения запрета. Таким образом, запрет на продажу алкоголя был принят не для того, чтобы преодолеть какой-то социальный кризис, а для поддержания благоприятной ситуации. Интервьюеры также отмечают значительную роль в введении запрета авторитетной женщины Валентины Казакбаевны, которая возглавляла администрацию села тогда и сейчас находится на этой должности. При этом в течение нескольких лет, когда Валентина Казакбаевна не возглавляла село, там постепенно возобновилась продажа алкоголя. После её возвращения на должность алкоголь снова запретили. Обеспечивается запрет путем неформального контроля за продавцами, которые живут в этом же селе или рядом и соблюдают договоренности. 

Что касается поддержания сухого закона, то фактически он находится в руках женсовета, то есть авторитетных женщин, следящих за соблюдением запрета на продажу. Именно к ним, как правило, обращаются жители (в основном также женщины) в случае обнаружения нелегальной продажи крепкого алкоголя. Воздействие производится в основном также через беседы и апеллирование к принятым нормам. Власти в лице участкового не заинтересованы в том, чтобы вмешиваться в эту ситуацию. Отсутствие законной основы действующего запрета приводит к тому, что сам сухой закон допускает исключения – в частности, алкоголь отпускается на праздники, например, на Новый год, а также на свадьбы или юбилеи. Впрочем, и в этих случаях закупку, как правило, осуществляют женщины, следящие за её размерами.

Поддержка властей – желательный, но необязательный элемент успешного поддержания сухого закона. Важнее здесь оказывается апеллирование к общим ценностям коллектива – то есть жителей того или иного поселения. Наличие локальных ценностей, примет местной идентичности, которыми принято гордиться (вроде коммуны «Красная Кулада»), также имеет косвенный эффект. И разумеется, важнейшим слагаемым успеха оказывается появление группы активистов, способных следить за ситуацией в селе и соблюдением гласных и негласных норм. Роль такого актива часто выполняют женщины, заинтересованные в поддержании трезвости в семье и пользующиеся авторитетом среди населения.